О природе интриг на работе

Обожаю слушать рассказы людей о том, как их на работе съели интриганы, задавив хитрыми комбинациями. Получаю от таких историй колоссальное удовольствие. Потому что граждане, сами того не подозревая, публично расписываются в собственной профнепригодности.

Вы спросите — так что же, никаких интриг на работе не бывает? Бывают. Еще как бывают. Но есть важный нюанс. Всякая мутная хрень возникает вокруг позиций, где можно не работать, а денежки капают. Из серии «Ты как, устроился? — Нет, еще работаю». Все эти теплые местечки действительно привлекают разного рода шушеру, от чьих-то любовниц и детей до просто хитрожопых человечков. Но будет ли профессионал, искренне любящий свое дело, сидеть на таком месте? Очевидно, что нет. И если сидишь — оценивай себя трезво. Точи зубы. Минируй тайные тропы. В этом и заключается твоя подлинная работа.

На места, где надо реально работать, желающих находится гораздо меньше. Если ты, подобно слону, с утра до вечера таскаешь в хоботе бревна, никто же не прибежит с криками: «Эй, сцуко, куда понес, а ну дай я потаскаю!». Наоборот, будут только издалека тыкать пальчиком – вон смотри какое бревно здоровое лежит, ну-ка оттащи его сам, а я чего полегче найду. Конечно, бывают случаи, когда со стороны твои экзерсисы с бревнами кажутся веселым танцем с веерами. Но попробовавшие «веера» на вес мгновенно прозревают и больше инициативы не проявляют.

И есть еще один важный локальный нюанс. За бугром сотрудника оценивают не только по профессиональным качествам, но и по тому, как он соответствует разного рода социальным канонам. Там много разного, от запрета на флирт с коллегой до непременной всепрощающей толерантности ко всему и вся. Постоянно же всплывают диковатые истории, когда за вполне невинную шутку в твиттере летят головы белых воротничков из элитных сортов шелка. И истории эти абсолютно реальные. Вот так и есть.

У нас (по крайней мере, пока) жизнь устроена иначе. В типовом российском учреждении к новичку относятся безо всяких сантиментов. Все обучение обычно сводится к тому, что человека берут за шкирку и, как следует размахнувшись, швыряют подальше от берега. И смотрят с брезгливым любопытством – выплывет или нет. Потонул – ну и хрен с ним, пойдем нового кидать. Выплыл? Гм… А вдруг случайность? Вдруг просто повезло? Надо швырнуть еще разок. И если второй опыт оказывается тоже удачным, с тобой начинают разговаривать. Больше того. Сдавший такой жестокий экзамен получает в награду своеобразную русскую индульгенцию. Ни регулярный хоррасмент, ни обзывание коллегу лицом нетрадиционной национальности и половой ориентации не помешают карьере. Даже регулярные запои в России воспринимаются с пониманием и легкой завистью. Мол, надо же, какой наш Вася молодец – пьет, как раненый лось, но зато когда трезвый – отличный работник и приятный собеседник.

А уж что до нашей как бы творческой среды, то индульгенция эта вообще бесконечна. Все списывается на тонкую душевную организацию, и если человек ведет себя прилично, на него смотрят с подозрением. Подозревают что-то совсем отвратительное. Никакие интриги в нашем бизнесе еще никого не подкашивали. Бывало – деньги кончались, бывало – надоедало человеку. Но чтобы кто-то возжелал делать твою работу и соорудил многоходовку-аннигилятор… Нет, не слышал.

Поэтому между строк каждой истории про коварных людей читается одно и то же: «Я не люблю и не умею работать, и это стало слишком очевидно всем вокруг».

Жаль, что сами авторы текстов обычно не способны осознать незамысловатую суть происходящего.