На концерте Владимира Асмолова

Когда я был маленький, мне очень нравились песни Владимира Асмолова. Лет в десять открыл для себя Высоцкого, но он был все же сложноват для детского мозга. Не все нравилось. А в 1988 году на кассетах появился альбом Асмолова «Оловянная душа». И вот прямо зашло! У нас весь класс его знал наизусть. «В чудном замке из картона у зеркального пруда», «Рокер по прозвищу Рокки» — помните?

Отец слегка офигевал от того, что мне нравится подобное. А вот дед, профессиональный музыкант, наоборот одобрял. Когда мы жили летом на даче, часто просил включить «мужика». Так он называл Асмолова. Хорошо запомнились вечера, когда мы сидели с ним на улице и слушали про примадонну, а, быть может, попзвезду.

Потом я стал слушать другое, деду не очень заходившее. Но теплые воспоминания о песнях остались. Как-то мы в середине нулевых разговорились о музыкальных пристрастиях с моим израильским другом, Борисом Бердичевским. Узнав, что я знаком с творчеством Асмолова, Боря очень обрадовался. Сказал, что до сих очень любит его песни, но не может добыть новые записи. Просил привезти сборники из России. Я тогда поискал, но ничего не попалось. Даже матерые пираты на Горбушке пожимали плечами — нет, не знаем такого.

Несколько лет назад на рейсе до Нью-Йорка мы разговорились с соседом, и оказалось, что он хорошо знаком с Владимиром Павловичем. По его словам, маэстро жив, бодр и вполне здоров. И даже активно выступает. Я очень хотел попасть на концерт, но Асмолов предпочитал гастролировать где-то на югах. Потом еще началась пандемия, сильно порушившая концертные графики.

Но вот несколько дней назад мне вывалилась реклама концерта Асмолова в «Гнезде глухаря». Вот прям следующим вечером. Из-за сложного графика я довольно тяжел на подъем, но тут решил не кривляться. Купил место за столиком. И поехал.

В маленьком зале я был самым младшим. В основном собрались дамы очень бальзаковского возраста. Откуда-то сбоку вышел Асмолов. Заиграла минусовка. И он запел те самые песни.

А меня накрыло. Не от самих песен, нет. При всем большом и искреннем уважении к Владимиру Павловичу, я привык к более… сложной музыке.

Но и аранжировки, и сам голос словно забросили меня на много лет назад.

Я не слушал слова — к чему, если многие до сих пор помнишь наизусть. Просто казалось, что не было этих лет.

Будто можно закрыть глаза, потом открыть — и вот ты на даче, и рядом живой дед.

Или можно прямо сейчас сфотографировать сцену и написать Боре в Беер-Шеву — смотри, смотри где я сейчас. И я знаю, что бы он ответил. Я бы обязательно взял для тебя автограф, Боря.

Песни Владимира Павловича не надвременные. Они точно фиксируют сиюминутное, но проходит год, другой — и всё, не трогает. Но маэстро, несмотря на солидный возраст, пишет новое до сих пор. И его новая «Мы пришли из снегопада» цепляет, хотя аранжировку по нынешнем меркам кто-то назвал бы не слишком… затейливой. Старая школа работает другими творческими категориями.

Мужчина за соседним столиком, основательно поддав, начал подговаривать меня совместно атаковать дамскую тусовку, что-то под Асмолова усердно отмечавшую.

А я молчал пень пнем и думал: «Дед, Боря — как хорошо, что мы снова ненадолго вместе. Что мы ненадолго пришли из снегопада».