Форма и содержание

В одном издательском доме работала редактор с выдающимися достоинствами. С профессиональной точки зрения она была просто хорошим сотрудником. Но за пределами должностных обязанностей обладала просто невероятной фигурой. Такие формы я тогда видывал только в документалках итальянских и французских режиссеров. 

Вы спросите — откуда мне известно про совершенство форм? Дело в том, что прекрасная редакторша отличалась еще и приятной методичностью. По всем признакам, она поставила задачу вступить в различные отношения со всеми годными к употреблению сотрудниками редакции мужского пола. И уверенно шла к цели. В то время как раз начинался бум цифровой фотографии, и творческие мужчины яростно фотографировали редакторшу в разных интересных ракурсах. Она не возражала. Наоборот — охотно позировала. И не была против распространения фотоматериалов внутри коллектива. 

Особенной пикантности добавляло, что девушка обладала гусарской прямотой. Она просто подходила к очередному кандидату и говорила — поручик, извольте мне впендюрить! И в большинстве случаев таки да.

Ко мне это прекрасное во всех смыслах создание с со своей идеей не обратилось ни разу.

Я испытывал двойственные чувства. С одной стороны, никогда не любил массовые челенджи и свальный грех. С другой, будучи 25-летним юношей вполне приятной внешности, немного переживал — что ж со мной не так?

Редакторша работала и в моем журнале, так что перед выходом очередного номера мы проводили в одном кабинете долгие вечера. И как-то раз я спросил: Катенька, mais pourquoi? Извольте объясниться!

Редакторша окинула меня циничным взглядом. «Понимаешь, Вильянов, меня в мужчинах цепляет внутренний ребенок. Вот бегают они тут такие взрослые, пузатые и бородатые. А начнешь общаться — и тут же обнаруживаешь маленького мальчика. Веселого, грустного — тут как пойдет. Но у нас в редакции почти все такие. А ты на вид сам, как ребенок. Но внутри ты взрослый мужик лет сорока. Так что, сорри, не торкает меня». 

К чему этот мемуар? Да просто нашел свою тетрадку со школьными сочинениями в десятом классе. И мрачно охренел. Тот самый сорокалетний мужик в полный рост раскрылся уже тогда. Реально, словно взрослый дядька с недоумением читает произведения классиков. Вместо озвучивания тезисов из учебника задает коварные вопросы. И даже финальное «Подведем итог», оказывается, появилось у меня в обороте задолго до знакомства с творчеством Дмитрия Юрьевича.

Честно скажу, быть взрослым в детском теле — так себе удовольствие. Как бы зависаешь между двумя мирами, взрослым и детским, и нигде ты не свой. Плюс ты сам не понимаешь, в чем суть проблемы. 

В гармонию с миром я более-менее вошел годам к двадцати. Да и то, как видим, были эксцессы. 

Давно, кстати, не перебирал старые фотки!