Гвоздь из детства

Смерть Юрия Шатунова заставила многих моих сверстников почувствовать, что детство кончилось. Немного странно, конечно, слышать такое от сорокалетних дядей и тетей. Но в моем кругу это говорили и писали многократно.

Мое детство кончилось давно. Честно говоря, даже не могу точно вспомнить — когда именно. Но оставался своеобразный портал в него, который можно было потрогать. И как-то… успокоиться, что ли.

Когда-то давным давно мой дед Миша построил во дворе гараж. Давно, больше 50 лет назад. Времена тогда были свободные: бери да строй, если соседи не возражают. Сначала в гараже жили мотоциклы деда. Потом туда заехали еще и отцовские два. Из-за нехватки места люльку от первого Ижа-Планеты положили на крышу. И она там долго лежала — невероятно красивая, черная, в виде ракеты.

Сервисных центров в нынешнем понимании в советском Саратове не было, поэтому мотоциклы дед чинил сам. В гараже был большой верстак с двумя тисками, куча каких-то инструментов, банок с красками. А в глубине находилось самое интересное. Туда, как в кладовку, много лет относили все не очень нужное, но не предназначенное для выбрасывания. И, копаясь в залежах, я находил совершенно удивительные вещи, вроде подшивки «Огонька» за 1948 год или специального журнала, выпущенного в честь разгрома немцев под Сталинградом.

Дед постоянно что-то чинил, а я много времени проводил у них с бабушкой. Так что с гаражом мы сроднились.

Потом дед умер, а я вырос. Но гараж продолжал стоять. Он был построен не очень изящно. Все же дед был музыкантом, а не строителем. Но запас прочности был внушительным. Деревянная конструкция выдержала без ремонтов и люльку на крыше, и толпы детей, скакавших по ее крыше. И четверть века без деда.

Многое изменилось за это время. Почти все. Но можно было вечером зайти в старый двор, потрогать старые двери гаража, тот самый дедовский замок, висящий на массивных петлях. И представить, что там, внутри, все по-прежнему. Верстак с двумя тисками. Старые инструменты. Шкаф с половинкой зеркала.

Дальше мои фантазии не распространялись. Разумеется, я не надеялся, что за дверями дед и детство. Но в этом безумном мире с сорванными якорями нужно иметь хоть какие-то островки стабильности. И гараж им был.

Несколько лет назад ворота во двор заперли, и проход остался только для жильцов. А вчера вечером огромные створки оказались распахнутыми. Я зашел во двор. И увидел, что гаража больше нет. Крыша не выдержала очередную снежную зиму и рухнула. Внутри развалин не было ни верстака, ни инструментов. Ничего. Только какая-то непонятная рухлядь.

Но даже поверженный гараж сохранял силу. Я попробовал отломить хоть щепочку на память, но дерево не поддавалось рукам. С большим трудом, после десятка попыток выдрал старый гвоздь, когда-то забитый дедом в крышу. Он будет лежать на рабочем столе, и когда-нибудь мои дети или внуки, пожав плечами, выбросят его на мусорку. И будут, в общем-то, правы.

Потому что гараж — он в голове. И если там его нет, все эти артефакты не имеют никакой ценности.

А детство кончилось, да.