Хомяк Иосиф-4. Зима-хозяйка
- 22/09/2024
- 👁 989 просмотров
- 0
Сказка со счастливым концом
Хомяк Иосиф стал старым. Ему перевалило за полтора года. «Ой, да пох», — думал он и продолжал каждую ночь бегать в колесе. Если бы Иосиф был философом, то мог бы представлять бесконечную деревянную беговую дорожку в виде колеса сансары. Но Иосиф был просто хомяком. И ему было пох.
Несмотря на солидный возраст, Иосиф не потерял ни исходный окрас, ни зубы. «Да счаз я их буду терять, у меня всего шестнадцать!», — думал он, — «Вон пусть собака теряет, у нее сорок два!».
Собак было две. Молодая не интересовалась хомяком в принципе. Старшая интересовалась, но ей по собачьим летам было примерно, как Иосифу, и никто не заставлял ее с детства бегать в колесе. Так что возраст ощущался в ней гораздо сильнее. Во время варварской операции под названием «Чистка Клетки» Иосифа обычно сажали в шар и давали покатать его старшей собаке. И раньше она катала. А в последний раз просто сидела и смотрела на хомяка добрыми глазами. «Чего вылупилась, катай давай!», — сказал Иосиф. Но собака была глухая от старости и не услышала призыва. Посмотрев еще минуту, она закрыла глаза и засопела. Заснул и Иосиф. В основном от удивления. Когда клетка была снова готова к загаживанию в три слоя, их нашли мирно спящими друг напротив друга.
Аппетит у Иосифа оставался отменным. Мудрость, пришедшая с возрастом, гласила, что если хорошо пожрать, можно отлично поспать, чтобы следующей ночью снова пожрать. Что Иосиф регулярно и делал. Двуногие деревья в большинстве своем утратили интерес к Иосифу. И только самое крупное дерево продолжало брать его на руки и расспрашивать о жизни. Иосиф терпеливо сидел и молчал. Ему было пох, что там болтают деревья.
Как-то раз к Иосифу пришла хомячья смерть. Она посмотрела на него пустыми глазницами. Иосиф сначала немного испугался. А потом почувствовал, что смерти тоже пох. Он пододвинул ей задней лапой зерно кукурузы и сам сел жрать. Когда оглянулся, смерти уже не было. И кукурузы тоже. Так Иосиф понял, что в загробном мире тоже любят перекусить.
Главное двуногое дерево называло Иосифа крысой. Иосифу было пох, и он не отзывался, как и на любое другое обращение. Зато отзывалась баба за стеной. На обычный вопрос «Крыса, ты еще не сдох?», она что-то обиженно бубнила в ответ. «Я еще вас всех переживу, обиженки», — думал Иосиф, поглубже закапываясь в стружку.
Однажды Иосифу приснилась строка «Закружи меня в танце до самого конца любви». Проснувшись, он хотел ее записать. Потом вспомнил, что не умеет писать. «Да и пох. Не первый раз живу и не последний», — пробормотал Иосиф, снова засыпая.
Продолжительность зимы не имела никакого значения.
