О книге «Борис Меньшагин. Воспоминания. Письма. Документы»

В 1941 году значительная часть городов в европейской части СССР оказалась оккупированной. Где-то немцы задержались на месяцы, а где-то и на годы. Советские историки тему оккупации затрагивали очень тенденциозно, рассказывая в основном о массовых казнях, грабежах, разрушении инфраструктуры и т.д. и т.п.

Все это, конечно, было. Но в оставленных Красной армией городах остались люди. Десятки, сотни тысяч. И им приходилось как-то выживать. Как именно? Все это в серой зоне. Такое ощущение, что кто-то, пыхнув трубкой, в свое время веско сказал «Нэ надо». И жизнь оккупированных территорий вылетела из зоны интересов отечественных историков.

Я по работе подписан на сотни городских групп в соцсетях, и в одной из них, смоленской, натолкнулся на пост о книге мемуаров бургомистра Смоленска Бориса Меньшагина. Сразу почувствовал, что надо брать. Связался с авторами группы, они сказали, что из Смоленска прислать не могут, но дали контакт издательства. И через пару недель книга уже была у меня.

Борис Меньшагин до войны был смоленским адвокатом. Причем, насколько можно судить по его воспоминаниям, неплохим. Он вел дела во время ежовских перегибов второй половины тридцатых, и кое-кого из обвиняемых даже отстоял. В рамках одного процесса он добрался аж до самого Вышинского и отстоял подзащитных. Вообще, забегая вперед, скажу, что у Меньшагина, заставшего не самые человеколюбивые времена, есть дар рассказывать о них очень спокойно и обстоятельно. Даже о репрессиях складывается ощущение, что это был не кровавый произвол кремлевской клики, а сочетание энтузиазма идиотов и дикого непрофессионализма в судебной системе.

Когда началась война, Меньшагин помогал эвакуироваться коллегам. Особенно уговаривал уезжать евреев. Сам при этом остался, ссылаясь на невозможность покинуть город до 15 июля. И тут начинают лезть довольно суровые недоговорки и передергивания. Как это получилось, что обычному адвокату, непонятно по каким причинам оставшемуся в городе, немцы сходу предложили стать заместителем бургомистра, а когда старый профессор, изначально рассматривавшийся на эту должность, наотрез отказался, то целым бургомистром? Чудеса какие-то.

Став начальником города (так должность называлась по-русски), Меньшагин принялся наводить порядок. Половина Смоленска лежала в руинах. Сначала его разбомбили немцы, потом шли бои, а потом некоторое время шли обстрелы и бомбардировки с советской стороны. Электростанция разрушена, канализация тоже, центр сгорел. Хорошее начало карьеры бургомистра.

Свои мемуары Меньшагин писал уже в преклонном возрасте, но, по всем признакам, память его не подводила. Детальность изложения производит впечатление. Вот только помнит Меньшагин все очень выборочно.

Лагеря для военнопленных на территории города с ужасающими условиями содержания? Ну, то немцы, я только освобождал некоторых пленных для нужд города.

Еврейское гетто? Да, было что-то, но я просто работал с администрацией гетто, помогал им, а притеснять — не притеснял. Вот, соли им потихоньку отгрузил.

Уничтожение гетто со всем населением? Ой, а мне ничего не сказали заранее, только велели приехать вещички еврейские из пустых домов забрать. Так я сам не поехал, заместителя послал.

Иногда Меньшагин просто врет. Например, он рассказывает, как героически боролся с созданием борделя. Мол, немцы пришли требовать организации полового досуга для солдат, а бургомистр встал на дыбы и запретил. Не было никаких борделей в Смоленске при Меньшагине! На самом деле, это ложь, потому что их было два — для офицеров в центре и для солдат на другом берегу Днепра. Не знать об этом он не мог. Зачем врал — непонятно, потому что эта грубая ложь сразу подрывает доверие ко всему остальному.

Но все же складывается впечатление, что Меньшагин был неплохим человеком. Саботировал перепись коммунистов в городе, выдавал документы с правильной национальностью уцелевшим евреям, даже бывшему сотруднику НКВД жизнь портить не стал. Спасал молодежь от отправки на работы в Германию.

Только самое интересное в воспоминаниях другое. В конце концов, при всех смягчающих обстоятельствах, это коллаборант, верно служивший немцам.

Любопытно другое.

Вот в оккупированном городе начали выходить газеты, причем иногда во главе их стояли те же люди, что и при советской власти. Мастерство переобувания в прыжке ошеломляет: прозревшие журналисты, еще месяц назад славившие Сталина, без заминки начинали лизать веганские гениталии Алоизыча.

Вот открывается театр, и после прочувствованного вступительного слова про заботу новой власти о культурном досуге населения артисты зажигательно поют и танцуют. Там еще всплыла занятная подробность, что известный оперный певец, числящийся в СССР, как погибший во время выхода и окружения, на самом деле попал в плен, освободился и выступал в Смоленске. Не без успеха.

Вот граждане ловко стучат на соседей в гестапо, чтобы поживиться жилплощадью. Ничего не изменилось, только раньше писали доносы на предмет антисоветской деятельности, а теперь про наличие еврейской крови. Еще на главврача инфекционной больницы написали донос, что он-де ручным фонариком подавал сигналы советским самолетам во время бомбежки, хотя на самом деле он просто бежал вместе с персоналом к убежищу в кромешной темноте. Пока Меньшагин вмешался, врача успели расстрелять.

Вот профнепригодные граждане умело подлизываются к новым хозяевам, чтобы добыть уютное местечко. И у большинства получается, потому что немцы, оказывается, обожают подхалимаж и дорогие подарки. Правда, одного чрезмерно завравшегося лизуна в итоге вывезли в лес и расстреляли. Но в основном все было хорошо. До поры.

Я к тому, что жизнь под немцами отличалась множеством нюансов, но по сути-то для простого человека мало что менялось. Если, конечно, этот человек был не еврей или цыган.

Мемуары Меньшагина обрываются осенью 1943 года, когда при освобождении Смоленска советскими войсками он эвакуируется в Бобруйск. Дальнейшие записи связаны уже с тюрьмой. В мае 1945 года бургомистр добровольно сдался представителям СССР, ошибочно полагая, что ими арестована его семья. На самом деле, жена с дочерью оказались в американской зоне оккупации и потом перебрались в США. Меньшагин больше никогда их не видел.

Советская власть обошлась с ним очень жестко. Гораздо жестче, чем со многими другими коллаборантами. Меньшагин отсидел 25 лет, от звонка до звонка. Основную часть времени — в одиночной камере. Все думали, что его отпустят 1955 году, когда была большая амнистия, но комиссия даже не стала разговаривать с бывшим адвокатом. Он писал много прошений, даже Хрущеву успел отправить весточку, однако все было тщетным.

Исследователи полагают, что связано это с информацией по катынскому расстрелу, которой обладал Меньшагин. Его заместитель пошел на сотрудничество с советскими следователями и на Нюрбергском процессе подтвердил, что поляков расстреляли немцы. Причем в протоколе недвусмысленно сообщается об информированности Меньшагина о сроках расстрела. Сам же автор мемуаров данную тему максимально обходит стороной, но, со слов собеседников после освобождения из тюрьмы, он считал виновной советскую сторону. И не готов был поступиться своим мнением. Вот за это, якобы, и оттрубил четверть века.

Сразу скажу, у меня пока нет окончательно сформировавшейся позиции по катынскому расстрелу. Уж очень убедительны обе стороны. Да, Меньшагин добавляет весомые детали, но, будучи уличенным во лжи, да и вообще — лицом заинтересованным, он не может быть достоверным источником.

После освобождения из тюрьмы Борис Меньшагин прожил еще 14 лет. Его определили в инвалидный дом в Мурманской области, где обитали в основном алкоголики и психически нездоровые люди. Так себе жизнь была. Меньшагин много читал, переписывался с знакомыми, летом ездил к ним в гости. Умер в 82 года, похоронен в Кировске.

Интересно, что публикуемые мемуары — уже вторые, написанные Меньшагиным. Первую версию он писал в тюрьме, при поощрении местного начальства. Однако при освобождении труд забрали. Скорее всего, до сих пор пылится где-то в архивах.

Как точно заметил один из составителей книги, Сергей Амелин, «эти мемуары являются тщательно подготовленной речью защитника на гипотетическом судебном процессе против него самого». Все именно так и есть. Меньшагин умело и старательно отбирает детали, вызывающие к нему симпатию и сочувствие, игнорирую все остальное. Да, уважаемый суд, я был хорошим семьянином, внимательным гражданином и крепким профессионалом. А то, что я был на побегушках у кровавой банды, так это мелочи, с кем не бывает.

Мне кажется, Меньшагин сполна расплатился за свои прегрешения. Четверть века в тюрьме и еще четырнадцать лет среди алкашей — серьезная кара. Как бы не избыточная.

Симпатизировать бургомистру мы не будем, но за труд, позволяющий придать объем и оттенки табуированному периоду новейшей истории, стоит сказать спасибо.

Книга толстая, 800 с гаком страниц. Тираж всего 1000 экземпляров, и значительная часть уже раскуплена. Вряд ли мемуары Меньшагина представляют собой развлекательное массовое чтение, но те, кто интересуется историей Великой отечественной войны, смогут увидеть ее с нового, непривычного ракурса.

Заказать книгу «Борис Меньшагин. Воспоминания. Письма. Документы» можно на сайте издательства.  Цена без учета доставки 1000 рублей.

P.S. Если интересуетесь историей именно Смоленска во время войны, очень рекомендую издание «Смоленск в оккупации». Я купил его в местном краеведческом музее, но, думаю, можно найти где-то еще. В этой книге вы не раз встретитесь с другой стороной Бориса Меньшагина.