Заметки об информационном поле

Сознание большинства людей формируется при помощи СМИ. Можно сколько угодно думать о себе, как независимом и проницательном индивидууме, однако если зомбоящик и новостные сайты тысячу раз проорет о чем-то, невольно начинаешь интересоваться предметом. Я не большой эксперт по информационным войнам планетарного масштаба, но не замечать их трудно. Другой вопрос, что иногда цели ясны сразу, а иногда они сильно замаскированы, и пока догадаешься, к какой идее тебя хотят подтолкнуть — реально мозг вывихнешь.

Но в море информации, в котором мы тонем, есть очень неприятная подлянка. Из-за того, что на нас реально обрушивается очень много всякого, память наша становится все короче и короче. И то, что потрясает до глубины души сегодня, завтра уже вроде как нормально. А послезавтра вообще не вспоминается. Я помню, как всех в 1995-м потрясло убийство Владислава Листьева. Недели две не отпускало. И потом тема поднималась регулярно в течение нескольких лет. Не сочтите за бестактность и неуважение к покойному, но если бы убийство случилось в 2015-м, это стало бы событием на пару дней.

Вы хотите примеров короткой памяти? Их есть у меня.

Если помните, несколько месяцев назад бушевала эпидемия лихорадки Эбола. Она проявлялась то в одной стране, то в другой. И вот уже зашла в Европу. Постоянно орали об этом в новостях. А потом словно обрубило. Что, забороли Эболу? Вакцину нашли и всех привили? Или иммунитет у больных внезапно выработался, как у маленькой девочки в романе Тома Клэнси? Будто сняли заказ на продвижение бренда. Или контракт кончился.

А еще 17 июля над Донецкой областью разбился «боинг», погибло 298 человек. Все об этом говорили. Много говорили. Обвиняли друг друга. Выдвигали удивительные версии. Потом вроде собрали все черно-оранжевые ящики и удалились их расшифровывать. И всё. Тишина. Тотальная. Никто не поднимает эту тему ни на каких уровнях. Хотя казалось бы.

Отчет обещают опубликовать «во второй половине 2015 года». Это довольно странно, потому что никогда еще расшифровка данных черных ящиков не занимала так много времени. После катастрофы малазийского боинга, к великому сожалению, падали и другие самолеты. Две недели, месяц — и все данные расшифрованы. Чем же тот «боинг» отличается от остальных?

Мне кажется, срок выбран для того, чтобы к тому моменту уж точно никто ничего не вспомнил. Так, скажут пару слов в конце дневного выпуска новостей — и забудут. Что, конечно, наталкивает на определенные выводы.

В интересное время живем, конечно. Оставаться в нем теплым и аналоговым очень непросто.