Федор Шаляпин: «Патефон – это примитивная самоиграйка, которую можно взять на пляж»

Интервью с великим басом, взятое в необычной обстановке.

В городке Монте-Карло я оказался в самом начале нового туристического сезона, когда террасы многочисленных ресторанчиков, с которых открывается прекрасный вид на Средиземное море, еще не заполнились любителями неспешного отдыха со всей Европы. Правда, состоятельные граждане Российской Империи, давно облюбовавшие игорные столы знаменитого казино с сорокалетней историей, давно презрели сезонные условности, и круглый год с удовольствием проигрывают остатки дедушкиных деревенек, столь удачно подросших в цене, благодаря деятельности Царя-Реформатора. Разумеется, я потратил неделю на дорогу вовсе не для того, чтобы столь бездумно распорядиться своими скромными гонорарами. Если помните, в начале года «Компьютерра» сообщала о берлинской демонстрации очередного шахматного автомата, якобы задавшему жару местным гроссмейстерам. 25 марта 1905 года изобретатель автомата, француз Анри Формидабль, обещал опробовать свое детище в Монте-Карло на российских шахматистах, которых сегодня здесь едва ли не больше, чем в известных шахматных кафе на Невском. Разумеется, мы не могли второй раз упустить возможность лично ознакомиться с принципами работы этого занимательного устройства. Дорогу в княжество Монако мне оплатил известный покровитель всего интересного и талантливого, который просил не открывать его фамилию широкой публике. Поэтому просто скажу – спасибо, Савва Тимофеевич!

К конфузу организаторов, демонстрация чуда техники закончилась, не успев толком начаться. Только автомат, похожий на гибрид граммофона и паровой машины, сделал первый ход, как известный критик Влас Дорошевич, приехавший освещать гастроли Федора Шаляпина и случайно забредший на этот необычный шахматный турнир, уронил в одну из щелей устройства зажженную сигару. Через несколько мгновений из недр машины раздался душераздирающий визг, затем в корпусе распахнулась тайная дверца, и оттуда выскочил желтокожий человечек, в котором собравшиеся тут же узнали китайского гроссмейстера Лю Гуандона. Разумеется, о продолжении матча «Machine vs. Home» не могло быть и речи, народ стал расходиться, а господина Формидабля принялись лупить букмекеры, с которыми, по слухам, он через подставных лиц заключил пари на сотни тысяч франков.

Громче других над происходящим хохотал высокий молодой человек со светлыми волосами, в котором, несмотря на шляпу и темные очки, я узнал давнего друга «Компьютерры» Федора Ивановича Шаляпина. В номере от 15 марта сего года опубликовано интервью с одним из музыкантов великого баса, принимавшего участие в записи очередной серии граммофонных пластинок, и Федор Иванович, тоже находившийся в ресторане «Яр» и внимательно прислушивавшийся к нашей беседе, еще не успел забыть моего лица. Видели бы вы физиономии других господ журналистов, когда Шаляпин, сняв очки, первым подошел ко мне и своим неподражаемым басом воскликнул, чуть ли не пропел: «Ба, «Компьютерра»! Какими судьбами, дорогой мой?». К сожалению, на долгую беседу времени не нашлось – вечером Шаляпин должен был петь в театре «Казино» партию Мефистофеля в одноименной опере господина Бойто, уже произведшей настоящую сенсацию в Ла Скала. Но те полчаса, которые были в моем распоряжении, я постарался использовать с максимальным эффектом для удовольствия господ читателей.

— Федор Иванович, вы всегда жалуетесь на чрезмерную занятость, и вдруг я вижу вас на совсем «непрофильном» мероприятии. Только не говорите, что вы здесь оказались совершенно случайно.

Не буду. Мы, русские, за границей друг друга не обманываем. Больше того, мероприятие сие не состоялось по моей вине. Вы когда-нибудь видели Дорошевича с сигарой?

— Честно говоря, не приходилось…

И не могли видеть, потому что Влас от рождения курит только трубки. А сигара эта изготовлена лично для меня, и на ее ленточке даже выгравированы мои инициалы. Понимаете, не люблю я этих аферистов. Одно дело балаган, вроде как у Яшки Мамонова в моей родной Казани, а другое – обман, да бездарный, да еще с целью наживы… Вы все время пишете, что я очень жадный (возможно, Ф.И. имел в виду публикацию в «Московских Ведомостях от 25 января с.г., где один из старых актеров обвинил его в присваивании 920 рублей за участие в прощальном бенефисе – прим. ред.), но ради такой штуки и хорошей сигары не жалко. Я бы и сам ее пристроил куда надо, да ведь потом ваша братия раздует все раздует до неприличного. «Шаляпин проказничает за границей! Шаляпин – враг прогресса!»… Надоело. Пусть уж Влас поработает, он обаятельный.

— Федор Иванович, как раз хотел поинтересоваться по поводу наживы. Вы сами знаете, что сейчас в России происходит. Только что наши войска разбили в Маньчжурии. В феврале террористы убили дядю Государя – московского губернатора великого князя Сергея Александровича. В обществе неспокойно. А вы, между тем, уже полтора месяца, как в Монте-Карло, а отсюда, по слухам, собираетесь в Париж…

Я понял ваш вопрос. И сразу скажу, что душа моя наполнена скорбью за дорогую родину, которая сейчас находится поистине в трагическом положении. Но давайте посмотрим на вещи немного иначе. В ноябре прошлого года в Большом театре по моей инициативе восстановлен спектакль «Борис Годунов». Всего через месяц состоялась новая премьера – «Руслан и Людмила» к столетию со дня рождения Глинки. Без дурацких купюр, которые только портили оперу. В наступившем году я уже спел 10 спектаклей и примерно столько же сборных концертов. Сборы от одного из них полностью пошли в фонд помощи нашим больным и раненым воинам. А здесь, в весеннем Монте-Карло, я вижу ту же публику, что и в зимней Москве, тогда как гонорары, не скрою, будут повыше. Но все до сантима я привезу в Россию, где честно заработанному всегда находится достойное применение.

— Федор Иванович, в отечественной прессе сейчас публикуется немало рецензий на ваши новые диски. Как правило, отзывы восторженные. А вас самого-то порадовали результаты последних сессий?

Более, чем доволен! В этот раз использовалась новая модель американского фонографа Белла, и мне кажется, что ничего лучше него и придумать-то нельзя. Голос, оркестр – все звучит, как живое. Меня только огорчает, что не все смогут услышать полную палитру звука. Эта дурацкая мода на патефоны…

— Мы как раз планируем провести сравнительный тест патефонов и граммофонов…

Да чего там тестировать? Патефон – это примитивная самоиграйка, которую можно взять с собой на пляж или на поле для игры лапту. А граммофон – серьезная машина. Может быть, моему коллеге Лене Собинову и нравится звучание собственного тенора в деревянном ящике, но меня оно категорически не устраивает. Чтобы слушатель мог оценить голос Шаляпина, аппарат должен передавать упругий и звонкий бас. Сегодня это возможно только на граммофонах. Лично мне нравятся рижские аппараты, но, наверное, это из чувства патриотизма, в отсутствии которого вы меня только что пытались упрекнуть.

— Федор Иванович, а вообще насколько внимательно вы следите за техническими новинками?

— Знаете, мне обычно просто не до этого. Ваш журнал листаю периодически, хотя так до конца и не понимаю – зачем эти компьютеры нужны? Всегда без них обходился, и уж, наверное, до смерти обходиться буду. Меня сейчас больше телефоны занимают. Купил недавно у художника Коровина 50 десятин земли во Владимирской губернии, начал строить усадьбу, так представьте себе – не могу организовать связь с рабочими! Телефонисты говорят, что слишком жирно ради одного человека столько кабеля в землю закапывать. Нет, ну вы вслушайтесь – ради одного человека! А то, что этот человек налогов в казну, как иной губернский город платит – это ничего, это нормально. Как думаете, будут когда-нибудь телефоны без проводов? Чтобы сказал слово в рожок, и оно само, по воздуху понеслось? И обратно так же…

— Должны быть, Федор Иванович. Ведь не у вас одного подобные проблемы возникают. Кстати, спасибо за идею. Мы с производителями телефонных аппаратов об этом обязательно поговорим.

Поговорите, поговорите. Эх, молодой человек, а времени-то уже сколько набежало… Пойду до театра, надо с дирижером здешним занятие провести. Он на прошлом спектакле меня до белого каления довел. Сбивается с ритма, и все тут, лошадь ломовая… Хорошо хоть они здесь критику с благодарностью принимают, а то ведь в наших палестинах чуть рот откроешь – сразу в газетах визг стоит: «Шаляпин ругается!». В общем, будьте здоровы. Если раньше меня в Москве окажетесь, передавайте поклон господам редакторам. Может быть, заеду как-нибудь на ваши компьютеры посмотреть. Правда, хорошо у нас в Первопрестольной, а? Все рядом, народа мало, все друг друга знают. Не то, что в этой Северной Пальмире…

Добавлю лишь, что вечерний спектакль, на который Федор Иванович любезно снабдил меня контрамаркой, оказался выше всяких похвал, а госпожа Кальве в партиях Маргариты и Елены весьма удачно оттеняла гениальную игру великого русского баса. С нетерпением ждем Шаляпина в Москве. По последним данным, отбытие домой состоится 15 апреля сего года.

Сергей Вильянов
Монте-Карло – Москва
03. 1905.