Об одной песенке Вертинского

Когда Александр Николаевич Вертинский вернулся в СССР, ему разрешили исполнять очень ограниченное количество песен. Я бы сказал — слишком ограниченное. От гигантского репертуара осталось буквально песен тридцать, да и те иногда приходилось чуть-чуть изменять.

Например, в очень тонкой песне «Прощальный ужин» заменили одно слово. Приведу кусочек:

Я не завидую тому,
Кто Вас там ждет, тоскуя…
За возвращение к нему
Бокал свой молча пью я!

Я знаю. Я совсем не тот,
Кто Вам для счастья нужен.
А он — герой… Но пусть он ждет,
Пока мы кончим ужин!

Я знаю, даже кораблям
Необходима пристань.
Но не таким, как я! Не нам,
Бродягам и артистам!

Так вот вместо «герой» цензоры посоветовали петь «иной» или «другой». Мол, какие нахер герои, когда идет война, люди погибают за Родину, а этот всего-то бабу чужую увел.

Но о других песнях Вертинского мы еще поговорим, если кому интересно, а пока — вот об этой, тоже разрешенной к исполнению. Когда уже немолодой Александр Николаевич пел ее на концертах в столице, все, конечно, смотрели на его юную красавицу-жену Лидию Владимировну. Смотрели и завидовали. Мол, эвона какая страсть! Мало того фамилию свою дал, так еще и в историю культуры вписал! Текст у песни такой:

Надоело в песнях душу разбазаривать,
И с концертов возвратясь к себе домой,
Так приятно вечерами разговаривать
С своей умненькой, веселенькой женой.

И сказать с улыбкой нежной, не заученной:
«Ах, ты чижик мой, бесхвостый и смешной.
Ничего, что я усталый и замученный,
И немножко сумасшедший и больной.

Ты не плачь, не плачь, моя красавица,
Ты не плачь, женулечка-жена.
В нашей жизни многое не нравится,
Но зато в ней столько раз весна!»

Чтоб терпеть мои актерские наклонности,
Нужно ангельским терпеньем обладать,
А прощать мои дежурные влюбленности,
В этом тоже надо что-то понимать!..

И, целуя ей затылочек подстриженный,
Чтоб вину свою загладить и замять,
Моментально притворяешься обиженным,
Начиная потихоньку напевать:

«Ну не плачь, не плачь, моя красавица.
Ну не злись, женулечка-жена,
В нашей жизни все еще поправится!
В нашей жизни столько раз весна!»

А потом пройдут года, и Вами брошенный,
Постаревший, жалкий и смешной,
Никому уже не нужный и изношенный,
Я, как прежде, возвращусь к себе домой.

И скажу с улыбкой жалкой и заученной:
«Здравствуй, чиженька, единственный и мой!
Ничего, что я усталый и замученный,
Одинокий, позабытый и больной.

Ты не плачь, не плачь, моя красавица!
Ты не плачь, женулечка-жена!
Наша жизнь уж больше не поправится,
Но зато ведь в ней была весна!»

По легенде, старательно поддерживаемой всеми потомками Вертинского, Лидия Владимировна была его первой и последней женой. Дескать, до 50 с лишним лет искал, а потом встретил ангела — и женился. Я о Лидии Владимировне ничего плохого сказать не могу: действительно, красоты она была дивной, а то, что на фоне изысканного ума Александра Николаевича она малость проигрывала (это я сужу по их опубликованной переписке), так ничего не поделать, возраст-с. В 19 лет девочки редко бывают сверхмудрыми, не говоря уж о мальчиках.

Но тут всплывает один нюанс. «Песенка о моей жене» была написана не после свадьбы в 1942 году, а чуть раньше. В 1930-м. Когда Лидии Владимировне было, пардон, семь лет от роду. И, по всем признакам, писал это Александр Николаевич о ком-то другом.

А вот о ком — понять не могу. Ни одна биография Вертинского, включая написанную им лично, о прошлой (или прошлых?) жене (женах?) не говорит. Наверное, это был гражданский брак, иначе бы венчаться с Лидией Владимировной у него не получилось, но какая, в общем-то, разница?

Продолжаю изучать творчество классиков.