Радист и графиня. История из жизни саратовской богемы.

А вот вам еще одна история из жизни саратовской интеллигенции.

Было в Саратове до недавнего времени заведение под названием Дом ученых. Правда, ученые туда только по праздникам заходили, на всякие торжественные заседания. И развлекали их там представители творческих коллективов, занимающих Дом ученых основную часть года. Бальные танцы, художественная самодеятельность, музыканты. До революции особняк принадлежал то ли какому-то графу, то ли его любовнице, и бальный зал там был — мое почтение. Так что и выпить-закусить приятно, и на творческую молодежь посмотреть.

Среди других коллективов кормился в Доме ученых театр народной драмы под руководством режиссера с интересной фамилией. Интересна она была тем, что при замене местами двух букв режиссер превращался в разбойника-вурдалака. Естественно, так его все и называли. Как водится, чем меньше масштаб творческой личности, тем больше она о себе думает (я это про себя в первую очередь). Режиссер, когда-то работавший бок о бок с Янковским, чувствовал себя тесновато в рамках театра народной драмы. И дабы как-то раздвинуть горизонты ставил исключительно русскую классику. Чтобы часа на три, с кучей актеров, с пением и танцами. Желающих смотреть эти экзерсисы, правда, набиралось немного, что лишний раз подтверждало мысли режиссера о масштабе своего дарования, не умещающемся в Доме ученых в частности и в Саратове вообще.

А еще в Доме ученых работал молодой человек по имени Дима. По образованию Дима был историком, а по натуре — комбинатором. Поэтому он подрабатывал журналистом сразу в нескольких саратовских газетах, а работал начальником радиорубки Дома ученых. Это только неопытные граждане считают, что «радистом» быть не круто. На самом деле, место было козырное до неимоверности. Во-первых, без Димы ни кружку позаниматься, ни пьянку организовать. Уважаемые люди подходят, договариваются, делятся. Во-вторых, имеется доступ к аудио- и видеоаппаратуре, что в середине девяностых было довольно полезно во всех смыслах. В-третьих, имеется собственная комнатка в самом центре города, с топчанчиком и запирающейся на ключ дверью. Хочешь статьи пиши, а хочешь стихи барышням читай. Да еще и деньги платят.

Кстати, несмотря на абсолютно русское имя и характер, внешность и… усидчивость Дима имел восточные. Так что радиорубка пустовала редко.

И вот идет как-то спектакль то ли по Тургеневу, то ли по самому Лескову. По сюжету рафинированная сельская графиня страдает от сплина и назойливых поклонников. Под заунывную фортепьянную музыку звучат длинные монологи о любви и смысле жизни.

Девушке, играющей графиню, и играть-то особо ничего не требовалось, потому что ей реально было адски скучно, а актеры, играющие претендентов на руку и сердце, категорически не нравились. Зато ей нравился радист Дима. И в промежутках между своими выходами она забегала к нему в рубку, где хлопала 50 граммов коньяка. И с каждой итерацией Дима нравился ей все больше и больше…

И вот разыгрывается сцена, как седовласый отец (его играл сам режиссер) принимает очередного воздыхателя своей великовозрастной дочери. На трепетный вопрос «А где же Елизавета Николаевна?» прозвучал ответ «Почивать изволят». И вдруг в тишине зала явственно послышалось ритмичное скрипение топчанчика. А из окошка радиорубки донеслись стоны «Елизаветы Николаевны», чем-то слегка приглушенные. Скорее всего, умелой мужской рукой.

На спектакли в Дом ученых ходили исключительно интеллигентные люди. Поэтому все сделали вид, что ничего не слышат, хотя поскрипывание и стоны цепляли явно сильнее фортепьяно. Однако благородный отец буквально побагровел от неприличного поведения дочурки. А воздыхатель осознал, что ему вообще не светит. Ни в рамках пьесы, ни после нее.

Потом актриса еще два раза появлялась в репризах. Меланхолия на ее лице сменилась задорным румянцем, глаза горели, и ухажерам она отказывала с огоньком, а не с тоской, как положено по сюжету. Зрители встречали каждый выход талантливой исполнительницы пылкими аплодисментами.

После спектакля режиссер накатал на радиста Диму кляузу директору Дома ученых, чем полностью оправдал свое погоняло. Актриса, поиграв еще полгода, ушла танцевать стриптиз в модный ночной клуб «Морской конек», больше подходящий ей по темпераменту.

Радист Дима работал в Доме ученых еще долго, и с ним произошло еще немало добрых романтических историй. Их стало поменьше, когда театр народной драмы закрыли, потому что при демократии подобные заведения оказались не нужными. Но до момента, когда закрыли и сам Дом ученых, Дима, конечно, не доработал. Ведь он уже давно не Дима, а уважаемый Дмитрий Владимирович.

В зале, где тосковала графиня, теперь выступает местный театр фокусов. И с учетом, что им рулит престарелая семейная пара, подобные истории теперь вряд ли возможны.

Хотя, будь Дима помоложе, и работай он снова в той рубке… Наверняка бы что-то придумал! Ведь магия 50 граммов коньяка не утратила своей силы и по сей день.