Памяти Сью Таунсенд

10 апреля не стало английской писательницы Сью Таунсенд. Я узнал об этом случайно, проглядывая в самолетном журнале рецензию на ее старую книгу, где Таунсенд упоминалась, как «недавно скончавшаяся». В русскоязычных новостях о ее смерти упомянули мимоходом, по крайней мере мне они на глаза не попались. До нас все доходит с опозданием на несколько дней…

Вообще, о Сью очень удобно говорить цитатами из Чижа. Несмотря на свалившуюся на нее в  без малого сорокалетнем возрасте состоятельность, она хотела каждый вечер возвращаться домой — и потому осталась жить в родном городке Лестере. Деньги писательнице принес выдуманный ею персонаж Адриан Моул. Я наткнулся на первую книжку о нем довольно давно — в 1990-м году. Наверное, жизнь в провинции похожа в любой стране, поэтому вымышленные дневниковые записи Адриана как-то очень точно легли на ощущения 13-летнего подростка, каким я был тогда сам. Интернет тогда еще не запустили, и без малого десять лет я полагал, что той тоненькой книжкой, которую немного почикала советская цензура, все и ограничилось. И потом уже, переехав в Израиль, вдруг наткнулся на продолжение — «Годы каппучино» на английском. Которое тут же и купил. И долго еще, заходя в книжные магазины Лондона, радовался, что вышел новый томик. Всего «Дневников Адриана Моула» написано восемь. Незадолго до смерти Таунсенд работала над девятой частью, и успела надиктовать ее примерно до половины. Увидит ли этот текст свет, или нет — не знаю. Подозреваю, что да.

Как положено правильному писателю, Сью Таунсенд в дневниках придуманного мальчика, а потом и мужчины, писала о себе. Ей было что вспомнить, потому что до сорока лет, когда пришла известность, она перепробовала многое. Вряд ли те опыты дали ей много радостей, но зато обеспечили историями очень надолго. Она ткала чуть гротескный, но вполне реальный мир провинциальной Англии и ее обитателей. Жили они нелегко, радовались редко и недолго. Если прилетала синяя птица счастья, то вскоре обнаруживала черты птицы обломинго. Адриан умело просрал все, что можно и нельзя. Количество шансов в его вымышленной жизни было просто запредельным. Но каждый раз он уверенно упускал его, чтобы снова вернуться к началу.

Так как писала Таунсенд о себе, то и Адриан был довольно… женственным. Нет, за все 8 книг у него не случилось ни одного, кхм, альтернативного опыта, хотя друг-гей имелся (ибо толерантность). И все же было ощущение, что читаешь записки не мальчика, а девочки. И с каждой новой книгой ощущение это усиливалось.

В последние годы Сью тяжело болела. В начале 2000-х из-за осложнений диабета она полностью ослепла, потом стали отказывать почки, и в 2009-м году сын пожертвовал ей одну из своих. Она продолжала работать, но, как ни крути, в таком состоянии трудно носиться по жизни, собирать новые впечатления, а потом весело их пересказывать. В поздних книгах становилось все больше длиннот, все больше болезней и меньше собственно жизни. Но у меня не повернется язык, чтобы осудить Таунсенд. Многие вполне здоровые писатели рукой извергают куда более занудные творения.

>Кроме дневников Адриана Моула Таунсенд написала еще много чего, и я даже большинство ее произведений читал. Хороши ли они? Да, пожалуй. Но ничто не ложилось на душу так, как немудреные, в общем, записки провинциального неудачника. Самого везучего неудачника в мире.

Судя по книгам и фотографиям, Сью Таунсенд чувствовала себя вполне счастливой до последних дней. Она ушла, окруженная любовью читателей и собственной семьи. Четверо детей, десять внуков — это не шутки, совсем не шутки.

Если не читали «Дневники Адриана Моула» — очень советую. Не знаю, понравятся ли они вам сейчас. Но чтение это занимательное и во многом поучительное. Да и смешное, что уж.

Не знаю, сохранилась ли та тонкая книжечка, купленная в книжном киоске саратовского дома офицеров. Скорее всего, нет. Но без малого 25 лет назад она принесла мне много радости. И продолжает радовать по сей день.

Спасибо за эту радость, миссис Таунсенд.