чубайс модернизация

Приглашение в Кремниевую Долину вызвало у меня смешанные чувства. Уж очень скептически мы все, и я в том числе, относимся к инновациям, из-за того что слишком часто раздается это слово с высоких трибун под бесконечные демонстрации «убийц» iPhone в высоких кабинетах. Совершенно очевидно, что китайское изделие, базирующееся на американских разработках позапрошлого поколения, воплощенных в кремнии на Тайване, с трудом тянет на российскую инновацию. И если вот на это тратятся все силы и средства, то о каких реальных достижениях может идти речь? Так стоит ли тратить время и силы на поездку, чтобы послушать еще несколько пафосных речей?

И все же я поехал, успокаивая себя тем, что если «Русская неделя инноваций» окажется смесью пафоса и цыганщины, об этом также стоит написать веселую статью. К счастью (действительно, к счастью!), конференция раскрыла мне глаза, и я понял, что модернизацией экономики нашей страны занимаются гораздо серьезнее, чем кажется тем, кто следит за этим процессом по сюжетам теленовостей. Просто по самым разным причинам до широкой публики информация о многих достижениях не доходит. Почему же так происходит? Чтобы понять это, придется вернуться на несколько десятилетий.

Читателям DGL и «Мира ПК», родившимся после развала Советского Союза, сейчас даже трудно представить себе, насколько отсталым он был. Если не считать определенных достижений в сфере вооружений и космоса (да и там — с оговорками), наша страна опиралась в основном на технологии, разработанные в 60—70-х гг. прошлого века, а порой и на более ранние, например на трофейные немецкие. Одной из важных причин, породивших такое развитие, был выбор пути, направленного на копирование западных разработок в ущерб созданию собственных. Причем Советский Союз встал на него практически с первых дней своего существования. Сомневаетесь – почитайте воспоминания инженеров и конструкторов 20-х гг. прошлого века. Они, не стесняясь, рассказывают, как за рубежом закупалась пара экземпляров трактора. Потом их разбирали на мелкие детали, каждую обмеряли штангенциркулем и на основе замеров делали чертежи для советских заводов. Копирование – далеко не худший старт для инженера, если его последующая деятельность не будет ограничиваться лишь созданием клонов. В СССР не ограничивалась, и в середине 30-х гг. в нашей стране появилась своя инженерная школа, полностью компенсировавшая утрату технологического потенциала в результате революции 1917 г.

После Великой Отечественной войны в СССР перевезли десятки современнейших в то время немецких заводов. Их оборудование и технологии, несомненно, позволили ускорить восстановление экономики, но вскоре началась холодная война, и все «модернизационные» силы в течение нескольких десятилетий бросались на нужды армии, а потребительский рынок развивался по остаточному принципу. Нет, конечно, на что-то покупались лицензии, кое-что удавалось умыкнуть в виде чертежей, но оборудование на большинстве заводов было «времен Очакова и покоренья Крыма», а отечественная инженерная мысль ограничивалась реальными возможностями производства. Проще говоря, можно было сколько угодно проектировать плееры лазерных дисков, но если на имеющемся оборудовании можно изготовлять только катушечные магнитофоны – ничего не поделаешь. В результате с отечественными видеомагнитофонами, эдакими «айфонами» того времени с точки зрения желанности и технического совершенства, в советское время случилось то самое же, что происходит с другой техникой и в наши дни. Сделать-то сумели, но позапрошлого поколения и с огромной долей импортных комплектующих.

А потом наступили лет пятнадцать безвременья.

Государство передало заводы в частные руки и перестало вкладываться в разработки чего-либо. Новые владельцы были озабочены куда более произаичными вещами – получением прибыли любыми способами. Содержание профильных НИИ и собственного штата инженеров-разработчиков в их планы, определенно, не входило. Чтобы выкачивать средства, нужны были в основном опытные слесари, да и то – пока производство еще как-то работало. А вывозить стратегические запасы сырья за бугор можно было и без них. Вместе с сырьем потянулись за границу и ученые с инженерами. Дело было даже не в «длинном долларе», хотя внезапно обрушившаяся полунищета мало кого вдохновляла на научные подвиги. Гораздо больше угнетало ощущение собственной ненужности стране, с энтузиазмом беспризорного осваивающей базарный капитализм. И потянулись на Запад умные головы. Не факт, что уехали самые-самые лучшие. Но и то, что не худшие – это несомненно. Многие из оставшихся переквалифицировались в бизнесмены, и кое-кто так накуролесил, что вынужден был уехать подальше (известен, к примеру, один математик средней руки, ныне безвылазно живущий в Лондоне).

И вот, когда лет пять-шесть назад государство слегка всполошилось и пожелало вложиться в модернизацию, понимающие люди только руками всплеснули. Ведь пятнадцать лет мы убеждали друг друга, что все проблемы наши – от отсутствия средств. Мол, нам только дай, а мы сразу же догоним и перегоним. А тут оказалось, что взять-то готовы многие, но вот бежать уже никто не спешит. У пожилых все оказалось, как в притче о Ходже Насреддине, ишаке и эмире: неизвестно, проверит ли кто разговорные способности ушастого животного, а денежки-то вот они. Плюс ветераны не очень хорошо понималм – каким образом работать при жестко ограниченных ресурсах? Да еще выслушивать советы мальчиков в галстуках? Никто не имеет право ограничивать свободу творца, кроме парткома, а его-то как раз и отменили.

Чубайс модернизация

Относительно немногочисленные молодые технари не очень-то хотят принимать во внимание русскую пословицу про «терпение и труд» целиком – им бы просто быстренько «все перетереть». Ведь в нынешних кинофильмах промежуток времени между нищетой и богатством обычно длится минуты три – вот и они хотят так же. Из серии: «Владимир Владимирович, сделайте нам монтаж!». Юношеская самонадеянность в сочетании с дурным знанием английского приводит к тому, что к инвесторам ежемесячно приходят десятки изобретателей, представляющих точные клоны Google, Facebook и Flickr. Они хотят получить много денег и не желают принимать на себя никаких обязательств и не приемлют контроля над творцом. Популярен на наших просторов и такой типаж, как «изобретатель бурбулятора». Он намерен построить чудо-машину для бурбуляции, но не имеет ни малейшего представления о том, как зарабатывать с ее помощью деньги. С точки зрения непризнанного гения процесс бурбуляции самодостаточен.

Не оставляя попыток сформировать эффективную инновационную среду в России, «Роснано», РВК и «Сколково» устремляются на Запад, чтобы по доброй советской традиции приобрести технологии там. Но продавать что-то действительно законченное и перспективное никто не желает ни за какие деньги. Есть еще вариант — вложить средства в разрабатываемые технологии, которые предлагают молодые компании, так называемые «стартапы». Но здесь надо учитывать, что все стартаперское движение – это густая смесь волшебства и мошенничества. Даже при очень тщательном отборе прибыль приносит один из десяти стартапов, и поиском этих счастливчиков давно и умело занимаются очень состоятельные венчурные фонды. По мере того как они просеивают кандидатов, волшебства среди оставшихся становится все меньше, а мошенничества… Ну, вы меня понимаете.

Разумеется, к неопытным, но явно денежным русским тут же толпой пошли изобретатели вечных двигателей, создатели новых операционных систем, наночастиц для туалетной бумаги и прочие хитрецы. Чем ближе к Кремниевой Долине, тем больше стартапов. Шутка ли, у нашего гида по Сан-Франциско их оказалось целых два. Правда, оба такие прибыльные, что приходится зарабатывать выгуливанием туристов, но все же! А вот на то, чтобы отсеять зерна от плевел, научиться попадать к разбору перспективных объектов для инвестирования, превратиться в глазах местного контингента из недалекого денежного мешка в полезного партнера – на все на это требуется немало времени. По мнению главы «Роснано» Анатолия Чубайса, говорить о полноценном равноправном сотрудничестве с западными инвесторами стало возможным только в наши дни, спустя пять лет после образования госкорпорации, превратившейся теперь в открытое акционерное общество. Становятся реальностью совместный отбор проектов, совместное инвестирование на выгодных для российской стороны условиях, привлечение западных средств и опыта для российских компании. Опыту Чубайс всегда уделял особое внимание. По его мнению, денег у нас, в общем, хватает, а вот людей с управленческими и внедренческими навыками в сфере высоких технологий маловато. И потому нам нужны не простые деньги, а умные – к которым прилагаются совет и, коли потребуется, крепкое слово.

В одной из следующих статей мы подробнее обсудим те проекты, в которые инвестируются российские деньги. Например, расскажем о компании Advenira, разрабатывающей систему для нанесения нанопокрытий в процессе производства энергоэффективного архитектурного стекла, солнечных батарей, дисплеев и микроэлектронного оборудования. Или о фирме Quantenna – производителе принципиально нового типа чипсетов, отвечающих за функционирование Wi-Fi в устройствах разного типа. Не забудем о Liliputian Systems, обещающей уже на ближайшей выставке CES продемонстрировать коммерческий образец мобильного аккумулятора, где источником энергии служат… метановые картриджи.

Вот только об одном я не услышал на сей раз – о новом убийце «айфона». И это меня порадовало.